— Приехали, Алексей Юрьевич! — Машина остановилась прямо у дверей офиса. Владимир вышел, обошел машину и открыл заднюю дверцу справа. — Прошу, Алексей Юрьевич! Тебя ждет работа.
— Ах, да, — вышел из глубокой задумчивости Алексей. — Я просто задумался.
— Трудно входить в рабочий ритм после отпуска? — заботливо поинтересовался Владимир, снова садясь за руль. — Машина больше не понадобится? Я загоню ее на автостоянку.
— Не знаю, — неуверенно произнес Алексей. — Если надо будет, пригонишь. Это же недалеко.
Офис занимал весь первый этаж небольшого старинного трехэтажного особняка недалеко от Бауманского рынка. Здесь старая Москва бережно охраняла свою историю. Современные высотные дома робко пристраивались в отведенных им местах, одинокими свечами возвышаясь над некогда роскошными особняками дореволюционной постройки. Аккуратные трамваи послушно скользили по бесконечным струнам стальных рельсов, развозя в разные стороны вечно спешащих куда-то пассажиров.
Алексей открыл массивную дубовую дверь и вступил в ощутимую прохладу, которую создавали многочисленные кондиционеры. В офисе была деловая тишина, где-то настойчиво зазвонил телефон, его трель прервал звонкий девичий голос. Добросовестно жужжали кондиционеры, создавая комфортную прохладу. По коридору не было излишней беготни, суеты и бесплодных разговоров. Все были заняты делом. Многие сидели перед компьютерами, внимательно вглядываясь в дисплеи, где возникали необходимые файлы с нужной информацией.
Алексей направился в свой кабинет, где в приемной его радушно приветствовала секретарша, Зинаида Петровна, женщина лет сорока, хорошо сохранившаяся для своего возраста. Ее безукоризненный светло-синий костюм хорошо подчеркивал все достоинства фигуры, несмотря на то, что эта женщина родила четверых детей.
— С возвращением, Алексей Юрьевич! А загорели-то как! Хорошо отдохнули? А мы вас тут заждались, скучать начали. Считали дни до вашего возвращения.
— Здравствуйте, Зинаида Петровна! Отдыхать, не работать. Как вы тут без меня? Аврала не было? Сбоев не было?
— Не волнуйтесь, Алексей Юрьевич! Отлаженный механизм нашей фирмы в работе сбоев не давал. Все поставки из Латинской Америки производились вовремя, как в столицу, так и в филиалы в других городах России. Прибыль не снизилась, даже, наоборот, на пять процентов выше, чем в предыдущем месяце. Все бумаги, которые необходимо вам просмотреть, у вас на столе, — доложила секретарша.
— Вот и прекрасно!
И завертелась карусель трудового дня, отодвинув на задний план все личные дела. Совещания, встречи, телефонные разговоры, кипа документов, требующая немедленного ознакомления. Где-то около двух часов дня к начальнику в кабинет зашел Владимир с небольшим подносом в руках.
— Извольте отобедать, Алексей Юрьевич! — галантно расшаркался он, ставя на стол перед начальником поднос с едой.
— Ты, как всегда, не вовремя, — недовольно встретил его Алексей, отодвигая в сторону бумаги. — Только начал входить в рабочий ритм.
— Ошибаетесь, дорогой начальник! Как всегда в тринадцать сорок пять Минута в минуту.
— Что тут у нас сегодня на обед? — проглотив внезапно набежавшую слюну, проговорил Алексей.
— Куриный бульон с гренками, свиная отбивная с жареным картофелем и ваш любимый апельсиновый сок.
— Ну, ты не дашь умереть от голода, — шутливо упрекнул он друга и накинулся на еду.
— А я не бескорыстно, — нашелся Владимир. — Берегу свое начальство, своего работодателя.
— Ладно тебе подлизываться. Когда надо встречать гостей из Германии?
— По расписанию самолет прилетает в восемнадцать ноль-ноль. Я уже говорил об этом.
— Я тоже поеду с тобой.
— Алексей Юрьевич…
— Влад, сколько раз я тебе говорил, когда мы вдвоем, то давай на «ты» и по именам.
— Я при исполнении. Если мы вне работы и вне офиса, тогда другое дело, — возразил Владимир. — А на работе надо соблюдать субординацию. И потом, тебе не обязательно ехать в Шереметьево. Я сам их встречу, провожу в гостиницу. Завтра устроим им официальный прием, как положено. А сегодня у тебя встреча с женой. Целый месяц в разлуке были.
Алексей быстро управился с обедом и протянул руку за стаканом сока.
— Жена будет дома не раньше одиннадцати вечера. Так что до этого времени я абсолютно свободен. Спасибо за обед! Все было очень вкусно! А теперь займись своими делами. Предупреди Зинаиду Петровну, чтобы по пустякам меня не тревожили. Вон сколько бумаг еще надо пересмотреть. И не забудь прихватить меня в Шереметьево. Сколько человек приезжает?
— Двое.
— Тогда одной машины нам вполне хватит.
Только к одиннадцати вечера Алексей приехал домой. Еще из окна машины он увидел, что в окнах их квартиры нет света. Значит, Людмилы еще нет дома. Он не стал заходить домой, а сел на скамеечку у подъезда, обдумывая предстоящую встречу с женой, которая может оказаться последней. К мысли о предстоящем разводе он уже привык и решил это дело не откладывать в долгий ящик, а поговорить с Людмилой сегодня же. Чем скорее это случится, тем легче им обоим будет расстаться. Собственно к этому финалу их совместной жизни они оба давно готовы, только не было подходящего повода.
К подъезду подкатил черный «мерседес». Из него вышли трое мужчин. Один из них открыл переднюю дверцу справа и подал руку спутнице. Неуверенно ступая на асфальт, вышла Людмила в явном подпитии. Компания была шумной и веселой. Мужчины проводили даму до самых дверей дома, пожелали ей спокойной ночи и вскоре укатили в неизвестном направлении. Минут через пять Алексей поднялся со скамейки и вошел в подъезд. Выходя из лифта на седьмом этаже, он увидел у дверей их квартиры жену, которая в отчаянии нажимала на кнопку звонка, держа ключи в руках.
— А, Алешенька! Привет! Я думала, ты дома. Помоги открыть дверь. Я так устала, а тут еще банкет устроили в честь моих небывалых успехов в Женеве. Я такой контракт заключила! Все в шоке от него.
Уже в коридоре она обернулась к нему.
— Здравствуй, милый! Прости, что так поздно приехала. — Она потянулась к нему за поцелуем. Алексей отстранился, чем немало удивил жену.— Ты не соскучился по мне, Алешенька? А я так соскучилась, что сил моих нет. Но я сначала приму ванну, сниму с себя заграничную пыль, чрезмерную усталость и излишний хмель.
Полчаса Людмила нежилась в ванне, потом долго стояла под душем. Наконец, вышла в новом прозрачном пеньюаре, который совершенно не скрывал ее соблазнительную наготу. Обычно после ее выхода из ванной Алексей подхватывал ее на руки и нес в спальню, где они долго предавались любви, одаривая друг друга возбуждающими ласками и бесконечными поцелуями. Людмила очень удивилась тому, что ее муж, вопреки установившейся в их семье традиции и неукоснительно исполняемой на протяжении многих лет, сейчас сидел в кресле и даже не подумал раздеться.
— Алеша, ты что? Ты совсем не соскучился по мне?
— Не в этом дело, Людмила. Нам надо с тобой серьезно поговорить, — без тени радости от встречи проговорил Алексей.
— О чем говорить, милый? — она села к нему на колени, пытаясь поцеловать его в губы. — Мы целый месяц не виделись с тобой. Пойдем спать, дорогой, и в постели все решим.
— Нет, Людмила. У нас с тобой больше не будет общей постели, — твердо заявил супруг.
Она поднялась с его колен и удивленно посмотрела на мужа, не веря услышанному.
— Лешенька, лапонька моя! В чем дело? Какая муха тебя укусила? У тебя появилась другая женщина? Так я не ревнивая. Ты крепкий мужчина и можешь запросто справиться с целым гаремом. А у меня две новости есть для тебя и обе хорошие.
— А у меня всего одна и та плачевная. Сядь в кресло, и будем обмениваться своими новостями. С какой начнем, с хорошей или плохой?
— Давай с плохой. Начинай! — Она села в кресло и с нескрываемым беспокойством уставилась на мужа.
— Даже не знаю, с чего начать, — неуверенно произнес Алексей.
— С самого начала, — посоветовала жена.
— Хорошо, буду рассказывать с самого начала. Ты прекрасно знаешь, что я гостил у родителей. Там в это время на каникулах был мой брат, Михаил. Уже перед самым отъездом он ознакомил меня с одной очень оригинальной компьютерной программой, которую сам составил. После ознакомления со всеми материалами и литературой по этому вопросу я окончательно убедился, что у нас с тобой, дорогая моя жена, никогда не будет детей. У нас полярные группы крови, а по законам наследования в таком случае вообще не может быть детей.
— Почему, Алеша? — В ее глазах появились слезы.
— А потому, что согласно этому закону, если у одного из родителей первая группа крови, то у ребенка не может быть четвертой. И наоборот, если у одного из родителей четвертая группа крови, то не может родиться ребенок с первой группой. Группы вторая и третья не могут появиться у детей, если они отсутствуют у родителей.
— Но бывают же случаи, — попыталась возразить жена.
— Да, бывают, — грубо прервал ее Алексей. — Это бывает в том случае, когда у человека с определенной группой крови отсутствует ген, который позволяет реализоваться этой группе. В этом случае простейший анализ определения группы крови всегда показывает, что у человека первая группа, хотя на самом деле она третья или вторая. Это так называемый «бомбейский фенотип». В таких случаях рождаются нормальные дети, и родители даже не подозревают об этом. Такой факт можно установить только при расширенном анализе крови, который проводят в исключительных случаях. А у меня первая группа. Понимаешь, первая? Без какой либо мимикрии. У нас с тобой никогда не будет детей. — Его голос дрогнул, горло сдавливал ком обиды. — Это очень печально, но факт неопровержимый и доказанный на практике в течение всех лет, прожитых нами вместе. У нас с тобой никогда не будет детей. Давай посмотрим смело в глаза правде и друг другу. Это очень печально. Мы оба с тобой здоровые и крепкие люди и вполне можем иметь своих детей, но с другими партнерами. Нам с тобой необходимо разойтись.
— Алешенька, но мы так любим друг друга! — Она уже всхлипывала, ладонью утирая слезы.
— Это действительно так. Но я больше не могу видеть твои страдания из-за того, что у нас нет детей. Ты так мечтаешь о ребенке, а я не могу тебе дать этой радости. И в этом не моя вина. Я тоже безумно хочу иметь своего сына, а лучше двух сыновей. Не откажусь и от дочери. Но с тобой у нас ничего не получится, дорогая. Давай лучше расстанемся хорошими и добрыми друзьями. Нам было хорошо с тобой все эти годы. И нам не чем упрекнуть друг друга. Я был безумно счастлив с тобой. Но этому счастью пришел конец. Эту квартиру я могу оставить тебе. Если нужны деньги, не стесняйся.
— Спасибо, Алеша! Мне ничего не надо. В эту поездку я купила себе роскошный особняк под Женевой.
— У тебя же есть под Парижем. Зачем тебе еще один?
— Надо было во что-то вложить заработанные деньги. Не везти же их сюда.
— Положила бы их в банк, — возразил Алексей. — В европейских банках с ними ничего не случится.
— И в банк положила приличную сумму. Так что материально я независима ни от каких обстоятельств. А квартира пригодится тебе, когда ты найдешь достойную партнершу, которая будет рожать тебе сыновей и дочерей. Тогда-то и наполнится эта огромная квартира детским криком и смехом, как мы мечтали когда-то с тобой.
— Нет. Я ее сюда не приведу. Здесь каждая мелочь будет напоминать тебя. Я не смогу в этих стенах любить другую женщину, в которых был так счастлив с тобой. А какие у тебя новости, о которых ты собиралась мне рассказать?
— Теперь это уже не имеет значение.
— А все же?
— Об одной я тебе уже успела сказать, о покупке особняка под Женевой. О второй новости при сложившихся обстоятельствах лучше не говорить. Это теперь не актуально.
— Я не настаиваю. Ты же прекрасно знаешь, что я не страдаю излишним любопытством.
— Это так все неожиданно для меня, Алеша, — после некоторой паузы произнесла Людмила. — Но ты, наверно, прав. Нам лучше разойтись. Ни для тебя, ни для меня еще не поздно начать новую жизнь. Для нас обоих стало в тягость отсутствие детей. Мы оба смертельно устали от бесплодных надежд и ожиданий. Обидно, что судьба обделила нас счастьем материнства и отцовства. Но этот удар судьбы мы должны вынести с честью и расстаться без обоюдных обид и упреков. Алеша, я безумно люблю тебя, и всю оставшуюся жизнь буду любить. Пойдем спать, дорогой! Мы пока что муж и жена. И не будем отказываться от того, чего никто отнять у нас не может. — Она с очаровательной улыбкой протянула ему руку.
— Нет, Людмила. Больше между нами не будет никакой близости. Давай не будем продлевать агонию безысходности. У меня такое впечатление, что у нас с тобой просто ничего больше не получится. Что-то перегорело во мне за эти дни. Какой-то механизм навсегда вышел из строя. У меня больше нет желания заниматься с тобой любовью. Прости за откровенность! Может, это и грубо с моей стороны, но я ничего не могу с собой поделать. Весь мой потенциал любви к тебе иссяк. Спокойной ночи, дорогая! Я буду спать в библиотеке, — он поднялся и вышел в соседнюю комнату.
Людмила еще долго сидела в кресле, погруженная в глубокое раздумье. Было ли это для нее трагедией? Скорей всего нет. Все шло к этому. Только уж очень неожиданно наступил финал. Хотя почему неожиданно? В этом тоже есть некоторая закономерность. Мысли о разводе в последнее время частенько посещали ее. Желание иметь ребенка, стать матерью, неотступно преследовало и не давало ей покоя. Не парадокс ли, что два совершенно здоровых, крепких и любящих человека не смогли дать жизнь своему потомству. И никакие медицинские светила не могли ответить на один вопрос: почему у них нет детей? И только посторонний человек, медик по образованию, совершенно случайно сумел раскрыть их тайну лишь потому, что решил составить компьютерную программу о прогнозировании пола ребенка.
Людмила медленно поднялась с кресла, постояла в нерешительности, обвела невидящим взглядом комнату, выключила свет и вышла в коридор. У двери в библиотеку она остановилась и прислушалась. В квартире стояла непривычная тишина, которая сдавливала со всех сторон. Она прислонилась спиной к стене, и слезы в два ручья хлынули из глаз. Дверь в библиотеку тихонько приоткрылась. Едва заметной тенью пред ней предстал муж. Он нежно привлек к себе жену, она порывисто обвила его руками и разрыдалась.
— Алешенька! Любовь моя! За что же такие испытания выпали на нашу долю? Я люблю тебя! Я люблю тебя! — твердила она сквозь рыдания, целуя его мокрые глаза. — Я не представляю, как я буду без тебя жить. Но нам надо расстаться. Ты прав, я тебя не осуждаю и не сержусь на тебя. Только я могу представить, чего тебе стоило заговорить со мной о разводе. У нас с тобой такая замечательная семья, мы даже ни разу не поссорились за все годы совместной жизни. Но я хочу иметь ребенка. Это выше моих сил. Давай останемся хорошими друзьями.
— Успокойся, радость моя! — Он поднял ее на руки и понес в спальню. Бережно опустив на постель, стал торопливо раздеваться. — Прости меня, что я так без особой подготовки сказал тебе об этом. Я бы никогда не развелся с тобой, но не могу дальше задерживать тебя при себе. Ты хочешь стать матерью. Я не буду препятствовать этому. Но я не могу подарить тебе счастье материнства по не зависящим от меня причинам. — Он уже лежал рядом с ней, осыпая поцелуями.
Их ласки были взаимными. Они старались утешить друг друга, уменьшить ту боль, которая снедала их, лишая счастья. Постепенно они разжигали друг в друге страсть, и, на какое-то время, забыв обо всем на свете, отдались любви, стараясь заглушить мысли о предстоящей разлуке. Потом долго лежали, не разжимая объятий, одаривая друг друга ласковыми словами и нежными поцелуями, как это было много лет подряд. Несмотря на такой большой срок совместной жизни, они сохранили свои чувства друг к другу в той первозданной свежести, как это было в их медовый месяц. Или если перефразировать, то все десять лет их супружеской жизни были сплошным медовым месяцем.
И вот сейчас с большой неохотой они разжали объятия, но только лишь для того, чтобы при скупом освещении ущербной луной посмотреть друг другу в глаза. Настал именно тот момент взаимных откровений, которого они страшились, но к которому оба стремились. Им так много хотелось сказать невысказанного ранее, выразить как-то словами свои чувства, переживания, мысли по поводу предстоящей разлуки. Но слова куда-то улетучились. Остались только многоговорящие взгляды, глубокие вздохи и щемящая боль где-то в глубине души.
— Прости меня, Лешенька! Прости меня, родной!— чуть слышно прошептали ее губы. — Прости меня, если я что-то делала не так. Не держи на меня зла. Я люблю тебя, и буду любить всю свою жизнь. Я никогда не забуду тебя. Ты в моем сердце останешься навсегда. Если у меня когда-нибудь будет сын, то я назову его Алексеем.
— За что тебя прощать, мое солнышко? Это ты прости меня, что я не смог дать тебе все. Но моей вины в этом нет. Если бы не твое навязчивое желание иметь ребенка, то мы бы с тобой жили и дальше, не зная забот, купаясь в лучах взаимной любви. Ведь мы все эти годы были очень счастливы. Правда?
— Правда, дорогой! — Она прильнула к нему. — Ты сочетал в себе черты замечательного мужа и великолепного любовника. Я уверена, ты был бы и прекрасным отцом. Но этого я уже не увижу. Это счастье достанется другой женщине, которую ты обязательно встретишь. Она подарит тебе много детишек. Эта квартира заполнится детским смехом и новым счастьем, который подарит тебе твоя избранница. — Она всхлипнула, и чтобы не поддаваться унынию, стала осыпать его грудь поцелуями.
Его руки начали жадно поглаживать ее бедра, поднимаясь выше до волшебных холмиков грудей с упругими бутонами сосков. Под натиском новой волны его ласк она застонала в предвкушении наслаждения, которое незамедлительно должно последовать за этими сказочными ласками.