|
Неотвратимое возмездие
Книга 2, глава 10, "Лаландина"
Из столицы прилетели Николай с Тимофеем. Они разыскали Олеся и стали
рассказывать ему столичные новости.
— Состоялся суд над бывшим вице-президентом академии наук Юрием Трофимовичем
Соловьевым. В зал, где проходило заседание суда, пускали по пропускам.
Прессе допуска не было. Зал суда пикетировали тысячи демонстрантов с
лозунгами: “Смерть насильнику!”, “К ответу дармоедов!”.
Заседание длилось два часа. Потом двери суда открылись, вышел Соловьев, за
ним судьи. Судьи все по очереди пожали руки бывшему академику и стали
удаляться. Тут кто-то в усилитель крикнул:
— Смерть насильнику! — и многотысячная толпа ринулась на преступника, перед
которым только что расшаркались судьи.
— Смерть насильнику! — ревела толпа. Уже десятки рук достигли его одежды,
волос, рук. Милицейские свистки, вой пожарных машин. Но было уже поздно.
Когда включили брандспойты и стали поливать толпу тугими струями воды под
большим напором, на тротуаре осталось лежать какое-то месиво из костей,
тряпья и человеческого мяса.
Олесь с ужасом выслушал ребят. Кто мог предположить, что такая кара
постигнет некогда известного человека.
— Это еще не все, — весело подмигнул Николай, — скоро президент академии
наук Иван Петрович Комаров откажется от своего опровержения вашего открытия
и Лаландинцев. Публично признает свою ошибку и в прессе принесет вам
извинения.
— Да никогда этого не будет! — засомневался Олесь.
— Будет. Мы его довели уже до этой кондиции, — похвастался Тимофей.
— Каким образом? Что вы еще придумали, черти полосатые?
— В этом нам помогли прищепки ваши и костюмы, — начал рассказ Тимофей, — с
помощью костюмов мы проникали к нему в кабинет, когда он один, но не
материализовались, а оставались невидимыми. Прищепляли прищепку к чему-либо,
например, к книге. Книга медленно поднималась со стола. Я ее раскрывал на
любой странице и начинал читать наизусть ваше выступление на той
пресс-конференции. Потом Николай начинает читать обращение Артума к
землянам. У Комарова волосы в этот момент стояли дыбом. Потом мы требовали
повторить ваше выступление. Он, вытаращив глаза, повторял. Долго отказывался
повторять обращение Артума, но потом все же сдался. Когда он все выучил
наизусть, мы изменили сценарий.
Теперь мы материализовали только руки, до локтей. И вот, представьте, что
перед ним появляются четыре руки и указывают на него пальцем.
И тут мы хором:
— Ты признаешься, что был не прав, обвиняя журналистов во лжи, фальсификации
и фокусничестве. Ты признаешься, что нанимал рецидивистов для убийства
Артеменко.
— Все признаю, все скажу. Только оставьте меня в покое.
— Завтра отправишь в печать свое опровержение!
И тут он подскочил:
— Нет! Ни за что на свете.
— Завтра мы придем снова, — пообещали мы.
— Не надо! Не приходите. Я все напишу.
— И действительно, он написал и отправил по почте. Но мы не знаем, в какую
газету. Но у нас есть ребята во всех газетах, и скоро мы все узнаем, чтобы
напечатать и в нашей газете.
— Ребята, ведь это преступление! Вы отдаете себе отчет? — возмутился Олесь.
— А когда они взрывали ваш кабинет, что это было? А когда они наняли трех
рецидивистов, чтобы вас убить, что это было? Мы не взрываем, мы не убиваем.
Мы хотим, чтобы справедливость восторжествовала.
— Ой, ребята, боюсь я за вас.
— За нас бояться не надо. Ни один человек не знает, что у нас есть “Ан-тоны”
и костюмы лаландинцев. А в случае опасности мы просто исчезнем и
материализуемся здесь.
— Да, ребятки, наломали вы дров. Как читатели относятся к материалам о
лаландинцах? — спросил Олесь.
— Народ верит. Охотно верит. К нам приходят сотни писем с вопросами о
лаландинцах, о Лаландине. Мы стараемся удовлетворить их любопытство. Но у
нас иссяк запас знаний об инопланетянах. Мы приехали, чтобы встретиться с
ними. Привезли им письма читателей с вопросами. Если они позволят, мы
сфотографируем их, и будем печатать их портреты вместе с их статьями.
— Я, ребята, тоже напишу немного об “Ан-тоне”.
— Вот об “Ан-тоне” мы с вами хотели поговорить отдельно, — сказал Николай. —
Мы подумали, а что, если вы сделаете хотя бы пару сотен прищепок. Мы будем
вечерами, когда женщины идут нагруженные тяжелыми сумками, предлагать им эти
прищепки. Только, пожалуйста, напишите на них: “Лаландина”.
— Мысль неплохая, — улыбнулся Олесь. — Надо подумать. А как у вас с
финансами? — поинтересовался он.
— Максим Сергеевич открыл на мое имя счет в банке, — начал отчитываться
Николай. — Потратили мы много, но это была стадия становления. Сейчас мы
работаем с полной нагрузкой. Тираж расходится за один день. Мы постепенно
увеличиваем его. Сейчас у нас появилась первая прибыль, и мы начали
возвращать долг. Где-нибудь за полгода мы окупим все затраты, и у нас пойдет
чистая прибыль, а у вас будет собственная газета.
— Молодцы, ребята! Мы не ошиблись в вас. — Олесь от души пожал
|