|
Ан-тон
Книга 2, глава 1, "Лаландина"
Выходя из ванной, Игорь увидел, что экран видеофона вспыхнул
малиново-багровым свечением.
— Интересно, кому это я понадобился? — подумал он.
Поспешно надев спортивный костюм, он посмотрел в зеркало, пригладил все еще
влажные волосы и нехотя нажал на белую клавишу. Расплывчатое изображение
становилось все отчетливей, и изумленный Игорь увидел своего брата.
— Олесь!? Что случилось? — всполошился он. Перед его отъездом мама
приболела, и он беспокоился о ней.
— Игорек! Здравствуй! Наконец-то я тебя разыскал. Не тревожься, мама
чувствует себя хорошо, — успокоил Олесь брата. — Мы все очень внимательно
следим за твоими выступлениями, радуемся твоим успехам. Никуда не уходи, я
сейчас буду у тебя. Мне срочно надо с тобой поговорить.
Игорь успел заметить, как Олесь нажал клавишу, и изображение моментально
исчезло. Он еще некоторое время постоял у экрана, наблюдая угасающие сполохи
света на остывающем экране. Подождал еще немного, но экран упрямо молчал.
Игорь в недоумении пожал плечами. Как Олесь может сейчас быть у него? Ведь
он на другом полушарии Земли, у себя дома. По видеофону это было хорошо
видно, особенно книги, которые стояли на книжной полке позади Олеся. А сюда,
где проходят спортивные соревнования на первенство мира, не менее часа лета
на плазмолете. Но от Олеся всего можно ожидать, он непредсказуем. И раз
сказал, что сейчас будет здесь, надо ждать.
Игорь достал из тумбочки походную кофеварку, незатейливый запас продуктов и
стаканы. Он только собрался налить воды в кофеварку, как дверь рывком
распахнулась, и в номере появился Олесь.
— Ты?! Так быстро! Ведь ты разговаривал со мной из дому!
Они стояли друг против друга такие похожие и такие разные. Оба высокие и
стройные. Приглядевшись внимательно, можно было заметить, что у Олеся волосы
мягче и послушней с едва заметной ранней сединой, да и в плечах он шире, и в
нем явно чувствовалась склонность к полноте. Его зеленые глаза искрились,
как в не так уж далеком детстве, когда он затевал какие-либо проказы.
У Игоря волосы жесткие, ершистые, непослушные. В нем чувствовалась сила
борца, уверенность в себе. В синих глазах его, окаймленных длинными черными
ресницами, сквозило беспокойство от внезапной встречи с братом.
— Какими судьбами? Как мама? Как Алиса и Таня?
— Все расскажу потом, — прервал Олесь брата. — Все потом. Сейчас о главном.
У нас слишком мало времени, Игорек. У тебя завтра финальные выступления. Нам
с тобой предстоит много сделать. Мы должны успеть.
— Да. Начало завтра в одиннадцать. Ты появился вовремя. Пойдешь, посмотришь.
Твое присутствие удвоит мою уверенность. Очень надеюсь, что завтра,
наконец-то, я поднимусь на высшую ступеньку. Олесь! Как я готовился к этому!
Ты же знаешь…
— Я к тебе по делу. Ты мне должен помочь. Помнишь “Алису”? Да не дочку, а
компьютер академика Березовского, с которым вот уже столько лет я работаю.
Все открытия, сделанные с его помощью, не вызывали никаких сомнений и
нареканий. Ты же прекрасно знаешь, что уже создано несколько институтов, где
тысячи ученых работают над открытиями Березовского, чтобы внедрить их в
жизнь, сделать население планеты во сто крат богаче и счастливей. Новые
компьютеры с энергоприемниками сейчас не новинка, а жизненная необходимость.
Об остальном ты и так много наслышан и пока не будем об этом говорить,
просто у нас слишком мало времени. Но вот одно открытие, которое мы сделали
вместе с “Алисой”, вызвало бурю негодования в ученом мире. Трудно ломать
укоренившееся мнение. Никто не хочет верить мне, даже выслушать до конца
никто не удосужился. Некоторые даже засомневались, не поврежден ли мой
рассудок. Ты должен мне помочь. На тебя у меня вся надежда.
— Но что я могу? Я всего лишь студент, окончивший четыре курса института.
— Ты сможешь. Только дай обещание, что выполнишь все, о чем я тебя попрошу.
— Обещаю, — с присущей ему горячностью выпалил Игорь. — Но сначала скажи,
откуда ты со мной разговаривал по видеофону?
— Из дому. Но все потом, — перебил брата Олесь. — Выслушай меня, не
перебивая. Помнишь экспедицию в соседнюю галактику, погибшую в прошлом году?
Можешь хоть на миг представить причину их гибели? Они летели к звезде
Лаланда, так похожей на наше Солнце. У нее столько же спутников, сколько у
нашего Солнца. И предполагалось, что на одном из них существует жизнь. Еще в
конце прошлого века земляне принимали радиоволны, идущие из системы Лаланда.
Потом периодически эти сигналы повторялись, но до сих пор их не могли
расшифровать. А пять лет назад снарядили звездную экспедицию с целью
установления контакта с внеземной цивилизацией. Четыре года они летели туда
и трагически погибли при посадке на одном из спутников Лаланды. После этого
радиосигналы стали постоянными. Эти радиосигналы я ввел в память “Алисы” и
попросил ее разобраться во всем этом.
Несколько дней компьютер молчал и совершенно не реагировал на мои попытки
поговорить с ним. Потом за мою назойливость “Алиса” просто попросила
оставить ее в покое. Я много дней провел у ее дисплея, ожидая результатов.
Однажды победно зазвонил колокол, экран ожил, заиграл оранжевым свечением. Я
бросился к “Алисе”, чтобы руками своими дать энергию энергоприемникам. —
Олесь задумался на какое-то время, потирая средним пальцем между бровями,
так он обычно делал в минуты наивысшей взволнованности.
— Игорек, дорогой, я не могу без волнения говорить об этом. Все,
оказывается, до гениальности просто. Как только до этого не могли додуматься
раньше. Вот что мне поведала “Алиса”.
Олесь поднялся с дивана, подошел к холодильнику, достал бутылку минеральной
воды. В наступившей тишине вода шумным водопадом лилась в стакан.
— Экспедиция до солнечной системы Лаланда долетела благополучно, — продолжал
Олесь. — На одной из планет была обнаружена атмосфера. Предварительное
исследование планеты, назовем ее Лаландиной, показало, что состав воздуха ее
идентичен земному, дальнейшие наблюдения подтвердили наличие на ней разумной
жизни. Но при посадке корабль стал падать на планету, хотя были включены все
тормозные системы, даже аварийные. Несколько дней после этого на Землю
поступали непонятные радиоволны. Над их расшифровкой трудились миллионы
добровольцев радиолюбителей и тысячи ученых. “Алиса” сделала вывод, что это
всего лишь музыка, реквием по погибшим или гимн разуму. В последующих
сигналах излагалась причина катастрофы и советы, как избежать подобных
аварий впредь.
Олесь посмотрел на стакан с водой, который все еще полным держал в руках. Из
него с легким потрескиванием выбрызгивали пузырьки газа. Потом маленькими
глотками выпил всю воду и поставил стакан на край стола.
— Как ты прекрасно знаешь, — продолжал он, — еще в прошлом веке гравитацию
стали рассматривать не как силу притяжения к земле, а как давление на тела
невидимых частиц — гравитонов. Природа этих частиц до сих пор остается
загадкой для человечества.
Академик Березовский много внимания уделял изучению природы гравитации, и
когда он был уже совсем близок к разгадке этой тайны, трагическая гибель
ученого прервала исследования. Обо всем этом поведала мне “Алиса”, когда я
вплотную занялся посланиями из далекого мира, где живут очень похожие на нас
люди с высокоразвитой цивилизацией, в некоторых областях науки шагнувшие
гораздо дальше, чем земляне.
Так вот, представь, что кроме гравитонов есть еще и антигравитоны.
Гравитоны — частицы естественного происхождения, а антигравитоны получены
искусственно. Если к любому телу с любой массой подвести излучатель
антигравитонов, то тело, по нашим понятиям, теряет вес, то есть становится
невесомым.
— Прямо сказки телеэкрана, — съязвил Игорь.
— Не перебивай, пожалуйста! Слушай дальше. — Олесь на какое-то мгновение
задумался. — Предположим, что такой излучатель антигравитонов был бы на том
корабле, что погиб на Лаландине. Там давление гравитонов, по нашим понятиям
гравитация, или притяжение настолько велико, что корабль не сумел сесть на
планету, а с огромной скоростью врезался в ее поверхность и разбился. Так
вот, при наличии антигравитонов, корабль просто совершил бы мягкую посадку и
все. А преодолеть притяжение Лаландины каждому члену экипажа помогли бы
индивидуальные излучатели антигравитонов.
— Но я-то при чем? — в нетерпении воскликнул Игорь. — Чем я могу тебе
помочь?
— Теперь о тебе. Завтра у тебя финальное соревнование. Ты будешь выступать с
антигравитоном, или сокращенно — с Ан-тоном.
— Ты соображаешь, что говоришь? — подскочил к брату возмущенный Игорь. — Я
столько лет шел к этому финалу! Ты же прекрасно знаешь, как мне не везло: то
болезни, то травмы. Только сейчас передо мной открылась реальная возможность
подняться на высшую ступеньку победителя. Меня же дисквалифицируют. И я
больше никогда, слышишь, никогда не буду выступать ни на каких
соревнованиях.
— Не кипятись! — осадил брата Олесь. — Что твоя золотая медаль и звание
чемпиона по сравнению с тем, что ты открываешь науке, всему человечеству.
Перед нами вселенная распахнет свои объятья, и даже ты, имея Ан-тона,
сможешь посетить любую планету недоступного ныне космоса. Для этого не нужны
космические корабли. Скажу по секрету. Я побывал на Лаландине, и в этом мне
помог Ан-тон. А тебя завтра увидят по телевидению во всех уголках планеты. О
тебе заговорит весь мир, а это значит, что в ближайшее время исчезнет
недоверие к Ан-тону. Ты только представь, какие возможности откроются для
человечества не только в освоении космоса. Неужели тебе безразлична судьба
тридцати членов экипажа, погибших на Лаландине? А вспомни гибель
прославленного космонавта Сергея Петрова с семью товарищами. Их корабль
пролетал в опасной близости от Солнца, и они не сумели вывести его из зоны
высокого притяжения. Может быть, дальше продолжать этот трагический список?
Кроме этого Ан-тон дает еще одну неоценимую возможность в освоении космоса.
Если сейчас космические корабли тратят на покорение космических пространств
не только годы, но десятилетия, то Ан-тон позволит сократить эти сроки до
минут и мгновений. Неужели я не смогу тебя убедить? Ты моя последняя и
единственная надежда.
— Хорошо. Но у меня есть один каверзный вопрос. Если на Лаландине такой
высокий уровень развития, почему они до сих пор не прилетели на Землю?
— Это пока секрет. Но так уж и быть, тебе я скажу. Они давно летают к нам,
живут здесь, работают. Есть даже случаи, когда парни женятся на девушках
нашей планеты. О том, что они лаландинцы, знают только они. Их законы не
позволяют раскрывать себя и вмешиваться в жизнь других планет. Если бы
“Алиса” не помогла мне расшифровать их радиосигналы, то мы так бы ничего и
не узнали о них. Сейчас у меня работает целая группа лаландинцев, и мы
достигли больших успехов в изготовлении индивидуальных Ан-тонов. После
твоего выступления с Ан-тоном, если все пройдет, как я задумал, состоится
официальное знакомство землян с лаландинцами. У нас уже все готово,
остановка за тобой. Запись твоего выступления будет отправлена на Лаландину.
Я там уже побывал, изучал технологию изготовления Ан-тонов для космических
кораблей. Вот где райский уголок. Представь себе планету, которая не знала
войн за всю историю ее существования, где люди вольны и свободны, и где
наука шагнула к таким высотам, что нам и во сне не может присниться. Ну, так
как, Игорек?
— Дай подумать, — заколебался Игорь.
— Думай, — облегченно вздохнул Олесь.
В номере воцарилась тишина. Шум ночного города терялся в высоких деревьях,
окаймляющих спортивный городок, где обычно проходили соревнования почти по
всем видам спорта. Все государства планеты принимали участие в его
строительстве. Здесь были отличные условия не только для спортивной борьбы,
но и для прекрасного отдыха. Каждый спортсмен жил в отдельном номере с
телевизором, видеофоном и всеми другими необходимыми удобствами.
Игорь откинулся на спинку кресла, руки положил на подлокотники, уселся
удобней. Олесь прошелся по номеру от окна до дверей и обратно, словно
измеряя шагами его длину. На нем был серебристый облегающий костюм без
единого шва и застежки.
Игорь залюбовался братом. Он вспомнил те годы, когда они вместе занимались
бобслеем и носили такие же облегающие костюмы, только черного цвета. Он
очень любил брата, который был его кумиром, во всем подражал ему и был
первым помощником во всех его начинаниях. Но сейчас на карту ставилось
слишком много. Его цель, к которой он стремился многие годы, была так
близка. Завтра утром, через каких-нибудь двенадцать часов, всего лишь через
двенадцать, высшая ступенька пьедестала была бы под его ногами. А теперь все
рушится, и он уже никогда не поднимется на эту ступеньку. Убедительные
доводы брата поколебали его уверенность. Да, он поможет брату даже ценой
золотой медали и звания абсолютного чемпиона мира.
Олесь всего на пять лет старше его, но благодаря “Алисе” он сейчас в зените
мировой известности как талантливый ученый, совершивший в науке настоящую
революцию. А теперь Ан-тон. Конечно, Олесь торопится обнародовать своего
Ан-тона. Можно найти сотни других способов преподнести человечеству это
открытие. Но Олесь выбрал именно этот. Его не переспоришь, не переубедишь. А
может, он и прав. Иначе это может затянуться надолго, а время не терпит.
Может, и вправду согласиться? А как же мечта? Годы и годы упорных тренировок
и до цели рукой подать. Всего-то несколько часов отделяют его от желанной
победы.
Тем временем Олесь остановился посреди комнаты, сделал движение руками,
будто измеряет пульс, медленно через стороны поднял руки вверх, приподнялся
на носки, оторвался от пола и повис неподвижно в воздухе. Затем медленно
стал подниматься выше, коснулся кончиками пальцев потолка. Взмах руками
назад, переворот через голову, еще и еще. Олесь кружился медленно вокруг
невидимой оси. Его забавляли испуг, восторг, удивление брата. Он протянул к
нему руки, коснулся его плеч и твердо стал на ноги рядом с его креслом.
— Впечатляет? — спросил он.
— Потрясающе! — воскликнул Игорь. — Почему же ты не доложил об этом на
Ученом совете?
— Мне что, на Ученом Совете надо было полетать? — засмеялся Олесь. — А
словам не верят. Даже слушать не хотят. Все привыкли думать по старинке, и
никому не хочется менять укоренившиеся понятия. А твое завтрашнее
выступление все перевернет. Здесь представлена пресса со всех уголков
земного шара, журналисты, телекомментаторы. Завтра весь мир узнает о моем
открытии, и тогда лишь меня выслушают до конца. Это же настоящая научная
революция. Все, что я сделал до этого — ерунда по сравнению с Ан-тоном. А
представь себе, что…
— А я? Ты подумал обо мне? Что со мной будет? — прервал размечтавшегося
брата Игорь. — Мне сразу же после выступления надо будет исчезнуть.
— А вот это как раз и нежелательно, — успокоил его Олесь. — Ты должен обо
всем рассказать на пресс-конференции.
— О какой пресс-конференции ты говоришь? Я же не доживу до нее! Ты не знаешь
местную публику. Меня разнесут на части восторженные болельщики после
первого же выступления.
— Я об этом тоже подумал. В случае неприятностей подобного рода мы с тобой
просто исчезнем.
— Как это исчезнем?
— Растворимся в пространстве, — засмеялся Олесь, — рассказывать долго, а у
нас времени в обрез. Вот тебе костюм, такой же, как у меня. С его помощью мы
и исчезнем, перейдем в надпространство и через мгновение очутимся дома. Это
изобретение лаландинцев, позволяющее преодолевать любые расстояния.
Игорь мог поклясться, что секунду назад у Олеся ничего не было в руках, а
сейчас он протягивал ему небольшой серебристый сверток.
— Теперь пошли в спортзал, — приказал Олесь брату. — Тебе надо привыкнуть к
Ан-тону и новому костюму.
— Нет, Олесь! Я должен сначала поставить в известность своего тренера,
Алексея Степановича. Он на меня такие надежды возлагает, он столько для меня
сделал, и без его “добро” я ни шагу не сделаю.
— Алешка? Мой школьный друг? Давай его сюда! Я с радостью обниму его.
После бурных приветствий и объятий братья все рассказали тренеру.
— Что же вы со мной делаете? Вы выбиваете у меня почву из-под ног. Но ради
тебя, Олесь, я готов на все. Надеюсь, что когда-нибудь пригласишь меня в
межзвездное путешествие.
— Обязательно! — Олесь обнял друга за плечи. — А сейчас в спортзал. Время
нельзя терять. Его и так слишком мало.
Несколько часов спортивный зал сиял в ночи всеми своими огнями. Сначала
робко, неумело делал свои упражнения Игорь, пользуясь Ан-тоном. То взлетал
под самый потолок, то норовил вылететь в окно, то никак не мог приземлиться
на ноги. Олесь от души хохотал над ним. Но потом они выбрали такой режим
работы Ан-тона, что Игорь свободно владел своим телом в воздухе, выделывая
невероятные кувырки, обороты, повороты. Через три часа необычной тренировки
Игорь выполнял программу своих завтрашних выступлений с такой легкостью и
изяществом, что все трое участников необычного заговора остались довольны.
Уже брезжил рассвет, когда трое молодых людей покидали спортивный зал. Они
пошли прогуляться по городу к берегу океана. Тихо шуршали метлы механических
дворников, готовящих город к новому дню. Город еще спал, не ведая, какой
сюрприз человечеству подготовили трое мужчин, идущих сейчас в сторону
восходящего Солнца.
Игорь и Алексей шли молча. Зато Олесь не мог остановиться, рассказывая своим
покорным слушателям о будущих перспективах, открывающихся перед
человечеством после внедрения Ан-тона в повседневную жизнь. Отпадет
необходимость в громоздких машинах, подъемных кранах. Уйдут в прошлое
звездолеты, а галактика распахнет свои объятия всем желающим путешествовать
в ней. Только специальный костюм и браслет на руке, а главное — огромное
желание изведать далекие миры.
В одиннадцать утра дворец спорта гудел как пчелиный улей. Под аплодисменты
зрителей члены судейской коллегии заняли свои места. Заиграл марш, но
спортсмены не выходили. Марш заиграл второй раз.
И вот, наконец-то, появились финалисты. Разноязыкие крики приветствий
подбадривали спортсменов. Лучшие из лучших парней голубой планеты вышли
бороться за звание чемпиона мира по спортивной гимнастике. Впереди идут
лидеры соревнований. Среди них Игорь Артеменко в облегающем серебристом
костюме, наглухо закрывающем его тело, вплоть до кистей рук. Оказывается,
заминка перед выходом произошла именно из-за этого костюма. Ему не разрешали
выйти в нем, так как на нем не было эмблемы государства, от имени которого
он выступал. Тогда кто-то из ребят, не вошедших в число финалистов, снял со
своего костюма эмблему и прикрепил к костюму Игоря.
Необычность и красочность костюма лидера соревнований заинтересовала не
только болельщиков, но и всех представителей прессы и телевидения. Десятки
телекамер и фотоаппаратов были нацелены на него. В свете прожекторов он был
необыкновенно красивым.
После небольшого парада финалистов спортсмены по группам разошлись к
различным снарядам.
Первым у Игоря был опорный прыжок. Выступал он четвертым. По разработанному
накануне сценарию он не должен был сразу демонстрировать могущество Ан-тона,
а только чуть-чуть, чтобы привлечь к себе усиленное внимание прессы.
Три предыдущих выступления были великолепны и получили довольно высокие
оценки. Игорь заметно волновался. До желанной победы рукой подать и всем
этим приходится жертвовать ради открытий брата. Он все еще колебался, но
лаландинский костюм и браслет Ан-тона на правом запястье придавали ему
решительности и уверенности. Для опорного прыжка надо нажать на первую
кнопку, что уменьшит его вес всего лишь наполовину. Этого вполне достаточно.
На вторую кнопку он нажмет перед следующим выступлением на перекладине,
которое будет его последним выступлением и, вероятно, на этом закончится его
спортивная карьера. Третья, красная кнопка, заблокирована, Олесь запретил к
ней прикасаться и о назначении ее не успел рассказать.
— Игорь Артеменко, — звучит под сводами зала.
Преодолевая четыре ступеньки, он незаметно коснулся первой кнопки Ан-тона.
Тело сразу приобрело необыкновенную легкость, и все сомнения и тревоги ушли
прочь.
— Где наша не пропадала! — прошептал Игорь первое, что взбрело в голову.
Красная дорожка ковра и черный конь зовут на подвиги.
— Ну, с Богом! — мысленно перекрестился Игорь.
Глубокий вдох, разбег, наскок на мостик, толчок правой ногой, затем обе
почти прямые ноги выносятся вперед. Взмах руками, тело выпрямляется довольно
высоко над конем. В зале раздался многоголосый возглас удивления. А руки
Игоря тянутся вперед к черному коню, толчок руками от коня и Игорь вновь
взлетает, высоко в воздухе выполняя сальто назад прогнувшись с поворотом на
сто восемьдесят градусов. Он как бы парит в воздухе, движения его не
стремительны, а слегка замедленны. Выполнив сальто, он должен был
приземлиться, но был еще достаточно высоко и стал выполнять второе сальто с
поворотом на триста шестьдесят градусов и только после этого, осторожно, без
единого сбоя, на обе ноги приземлился на маты. Это не соответствовало
предварительному описанию упражнения, что поставило судейскую коллегию в
затруднительное положение. Зал неистовствовал. Такого шквала аплодисментов
еще не знала история спорта. Зрители вскакивали с мест, скандировали:
“Ар-те-мен-ко! Ар-те-мен-ко!…” Они махали флажками, газетами, рукоплескали,
подняв руки вверх, топали ногами, свистели, …
Долго совещались судьи. Выступление Артеменко выходило за всякие рамки, не
поддавалось логике. Не мог он это сделать! Не мог, и все… Вопреки здравому
смыслу, слишком долго он находился в воздухе. Но упражнение было выполнено
настолько безукоризненно чисто и правильно, без единой помарки, красиво и
выразительно, что озадаченные судьи под несмолкающий шум в зале все же
оценили выступление Артеменко высшим баллом. На табло засветилась цифра
десять, а у двух мужчин, у Игоря и его тренера, глаза были полны слез.
Олесь хотел утешить брата, но тот на него так глянул, и столько было боли и
отчаяния в этом взгляде…
Смена снаряда. Перекладина. Вновь на помост вызывают Артеменко.
В зале мертвая тишина. Все журналисты, фоторепортеры, спортивные
комментаторы подтягиваются поближе к площадке с перекладиной. На других
площадках прекратились выступления, так как всем выступающим спортсменам и
всем судьям захотелось посмотреть на выступление Игоря. После его первого
выступления к нему все проявляли повышенный интерес. Все фото-, кино-,
телекамеры нацелены на него. А он в своем великолепном серебристом костюме
спокойно подходит к перекладине, поднимает руки вверх, и его тело медленно
отрывается от земли и поднимается к перекладине. Без предварительных махов,
без видимых усилий, слегка замедленно Игорь совершает оборот вокруг
перекладины. При втором обороте, выходя в стойку на одной руке, он разжал
руку и на некоторое время замер над перекладиной. А в зале тишина, изредка
прерываемая возгласами удивления. Расстояние от руки до перекладины медленно
стало увеличиваться. Игорь в стойке поднимался все выше и выше…
В зале по-прежнему тишина. Опустились объективы фотоаппаратов. Все стояли,
подняв головы, забыв обо всем на свете.
Так же медленно Игорь опустился до перекладины. При спаде спортсмен должен
ухватиться за перекладину, но Игорь этого не сделал, а пошел на спад в
свободном полете. Зал ахнул, застонал, предвидя неминуемый срыв. Но срыва не
произошло. Снова оборот, стойка, оборот назад с вращением вокруг собственной
оси — и все это, не держась за перекладину. Дальше пошла сплошная
импровизация, не предусмотренная ни Олесем, ни тренером. Казалось, Игорь
обезумел. Он поднимался к самому потолку, крутился в группировке, опускался
в немыслимых оборотах, поворотах, и, наконец, приблизился к перекладине.
В зале поднялись с мест, свист, крики, аплодисменты, топот восторженной
публики, ставшей свидетелями открывшегося перед ними чуда.
Игорь тем временем вышел на стойку, подтянул ноги к перекладине и встал во
весь рост. Ему не было где приземлиться. Вопреки запретам на помосте
оказалось слишком много народу. Игорь отыскал глазами брата, протянул к нему
руки и поплыл по воздуху.
Олесь поспешил ему на помощь, схватил его за запястье правой руки и, нажав
на кнопку Ан-тона, вывел из невесомости брата.
— Бежим! Сейчас нас разорвут на части! — умолял Игорь брата.
— Спокойно. Все получилось великолепно, только ты немного затянул
выступление. Надо было давно закончить.
Кольцо болельщиков и журналистов сжималось вокруг братьев. Напрасно судьи
призывали к порядку, пытаясь пробиться сквозь толпу и защитить спортсмена от
непредвиденных последствий. В зале появились служители закона для наведения
порядка, но они были беспомощны.
— Стойте! — разнеслось через усилители. Это тренер Игоря с микрофоном в
руке, стоя на судейском столе, пытался хоть чем-нибудь помочь братьям. —
Остановитесь! — голос, многократно усиленный аппаратурой, доходил до
отчаяния. — Перед вами два брата. Один из них Олесь Артеменко — выдающийся
ученый современности. Это его открытие демонстрировал сейчас Игорь
Артеменко.
Зал притих на мгновение, но затем взорвался новой бурей оваций и
аплодисментов. Все зрители стоя скандировали: “Ар-те-мен-ко! Ар-те-мен-ко!”
Внезапно многотысячная лавина зрителей из зала двинулась к помосту.
Теперь фото-, кино-, телекамеры всех представителей прессы были нацелены на
Олеся. А кольцо зрителей стало угрожающе сужаться. Всех теперь интересовал
старший брат, и благодарное человечество хотело лично пожать ему руку.
— Остановитесь! Остановитесь! — надрывались динамики. Стражи порядка
разматывали пожарные шланги, чтобы остудить накал человеческой массы и не
дать пролиться крови.
— Нажми сразу три кнопки на Ан-тоне, — шепнул Олесь брату. — Только держись
за меня крепче, а то затеряешься в надпространстве.
Те, кто были близко к братьям, успели заметить, как они, взявшись за руки, в
одно мгновение сделались прозрачными и моментально исчезли, растаяли.
Произошло замешательство, и в наступившей тишине тот же взволнованный голос,
но уже с радостными нотками, пояснял:
— Вы сейчас были свидетелями демонстрации нового открытия, о котором завтра
узнает весь мир.
О продолжении соревнований не могло быть и речи. Судьи, посовещавшись,
объявили, что соревнования переносятся на следующий день. Зрители с большой
неохотой стали расходиться, делясь впечатлениями о невероятных событиях,
свидетелями которых они сейчас были.
Дотошные журналисты кинулись искать того, кто хоть что-нибудь знает о
сенсационном происшествии. Минут через десять в конференц-зале, немного
смущенный необычным вниманием к его персоне, Алексей Степанович, тренер
Игоря, давал подробные интервью назойливым журналистам. Знал он немного, но
и этого было вполне достаточно, чтобы удовлетворить неиссякаемое любопытство
любителей сенсаций.
А в это время по спокойной тихой ночной улице столицы шагали два брата в
серебристых облегающих костюмах. Они все еще крепко держались за руки.
Редкие в этот час прохожие любовались их красотой и статью в свете ночных
фонарей. Скоро, очень скоро все узнают их имена, а редкие прохожие будут
рассказывать своим родным и знакомым, что лично видели братьев в их
необыкновенных костюмах.
— Мама, наверно, сейчас смотрит телевизор. Я представляю, как ее взволновали
наши проделки, — забеспокоился Игорь. — Пойдем скорее домой.
— Не волнуйся! Я ей ничего не рассказывал, но предупредил, чтобы ничему не
удивлялась и не волновалась. Но все же давай поторопимся, а то она у нас
умеет придумывать небылицы, верить им, а потом расстраиваться из-за
пустяков.
Екатерина Дмитриевна действительно сидела перед телевизором с внучкой на
коленях, рядом сидела ее сношенька Танюша, жена Олеся. Они так были увлечены
передачей, что не заметили Олеся и Игоря. На экране телевизора показывали
спортивные новости. А главнейшими из них были новости с чемпионата мира по
спортивной гимнастике.
— Вот сейчас ты увидишь, что натворили мои сыновья! Опозорили семью. А? Надо
же, — сокрушалась Екатерина Дмитриевна, — до чего додумались… Стыд-то какой!
Смотри! Смотри! Что этот Игорек вытворяет? А? Это его старший брат надоумил.
Парню сегодня надо было медаль получать. Он чемпионом мечтал стать. Смотри,
как крутится, Загляденье, да и только. А вот и он, твой ненаглядный Олесь, —
комментировала передачу мама. — Они сейчас исчезнут, смотри внимательней, я
этот момент уже один раз видела. Вот вернутся, я им задам трепу обоим, чтоб
неповадно было…
— А мы уже здесь, мама, — смеясь, выпалили взрослые дети.
— Ой, сыночки! Милые! А кого же там показывают? Может быть, то не вы? Вы же
не можете быть одновременно там и тут, — запричитала мама.
— Мы все можем, мама! — заверил Олесь, обнимая жену и дочь. — Мы все тебе
расскажем, наша дорогая мама! Только трепу нам не задавай. Мы очень устали и
проголодались.
— Танюша, девочка моя, давай скорей стол накрывать, пока эти проказники не
исчезли, а то от них теперь всего можно ожидать.
— Дядя Игорь, а ты еще полетаешь? Я хочу посмотреть, — спросила Алиса, дочь
Олеся.
— Угу, — кивнул Игорь, уплетая вторую порцию блинов, и потрепал золотистые
волосики племянницы.
— Ну, а теперь всем спать, — скомандовал Олесь. — Спокойной ночи, мама, —
поцеловал Олесь маму.
— Спокойной ночи, пострел! Как я теперь людям в глаза смотреть буду после
ваших выкрутасов?
— Спокойной ночи, мама, — Игорь поцеловал мать.
— Сыночек, родненький! Как же ты теперь без медали?
— Ничего, мать! Переживем! Не так уж велика потеря.
— Велика, не велика! А вот выгонят тебя с треском из твоей команды. Надо же,
как подвел ты всех!
Мать еще долго вздыхала над их очередной проказой. Большие ведь мальчики, в
угол не поставишь.
|